История песчинки.

Крохотная песчинка лежала на дне быстрой таежной реки, и со всех сторон было не счесть числа таких же, как она, сородичей. Жизнь песчинки была хороша, весела и интересна.

Течение перебрасывало крошку с места на место, и куда бы она ни попадала, везде находила новых подружек и снова встречалась с прежними. Когда солнечный луч

пробивался сквозь прозрачную толщу воды, песчинки затевали игры: они перекидывались-пересыпались через его золотистый шест наподобие чехарды и посверкивали от удовольствия. А, разыгравшись, начинали блестеть, как самые

настоящие драгоценности, и с восторгом любовались роскошным преображением всего вокруг.

Но однажды случилось непредвиденное...
Песчинку кто-то проглотил. Вихревой поток затащил ее в громадный черный зев, и последняя капля света, влетевшая туда вслед

за ней, быстро растаяла. И наступила темнота. Кругом была только тьма, сплошная слизистая тьма. Стало страшно, очень страшно. И рядом — впервые в жизни! — никого

не было. Она осталась одна. Может быть — навсегда.

«Так вот что такое смерть», — горестно подумала песчинка. От обитателей реки она слышала рассказы о том, что  кто родится на свет, тот рано или поздно умирает. Кроме

того, и сама видела, как хищные рыбы все время охотились на тех, кто помельче. Но какое ей было до этого дело? — Да ровным счетом никакого. Чужая и боль и смерть проходили

мимо. На песчинки никто никогда не охотился, и они чувствовали себя на речном дне в полной безопасности. Порой даже устраивали меж собой пари: вырастет ли тот или

иной малек во взрослую рыбу, или его проглотит кто-то зубастый. Шумные споры по этому поводу были нередким развлечением беззаботного песчаного племени, считавшего

себя вечным.

Оставшись в кромешной тьме и в полном одиночестве, испуганная малышка, устав от собственных вопросов о том, как с ней такое могло случиться и кому понадобилось ее проглатывать, стала вспоминать жизнь на воле. Оказалось, что она изобиловала бессердечным равнодушием к окружающим. Горечь стыда пронзила песчинку насквозь

множеством острых иголок, и ей с непреодолимой силой захотелось вернуться назад, чтобы исправить хотя бы то, что еще возможно: хоть кому-то помочь, хоть кому-то оказаться полезной, а может быть, даже спасти. Ведь бывали же случаи, когда стайке песчинок достаточно было договориться и, взметнувшись со дна реки, предупредить незадачливую жертву о приближении хищника. Или отвлечь зубастиков отраженным от себя лучиком света.

— Ох, почему же я никогда так не поступала?! Теперь бы кто-нибудь мог вспомнить обо мне с благодарностью.

А даже если и не вспомнил, мне самой было бы легче сейчас от понимания, что жизнь прошла не впустую, — так думала песчинка и вновь возвращалась к несбыточной мечте увидеть солнечный луч. Одинокая, запертая безвозвратно во тьме крошка даже загадала, что если это случится, то она, вобрав в себя свет, станет дарить его всем-всем-всем.

Так проходило время в темной тюрьме. Постепенно пленница поняла, что мысли о смерти были поспешными: раз она думает и мечтает, значит — живет. А еще она изменялась,

сама того не понимая. Да и как ей было это увидеть, если и посмотреться-то не во что, а и было б во что — разве в полнейшей тьме что-нибудь разглядишь, особенно себя!

А потом случилось чудо: песчинка увидела свет. Она не могла этому поверить.

Когда то, чего ждешь сильнее и дольше всего, происходит, это часто кажется невероятным, а иногда — настолько невозможным, что отказываешься принять. Итак, крошка не поверила совершившемуся чуду. Она решила, что дремлет и происходящее ей только снится. Кроме света, в этом удивительном сне были еще голоса. Они восторженно любовались какой-то голубой жемчужиной и бурно восхищались ею. Да, судя по тому, как о ней отзывались, это была настоящая, редкая красавица.

— Ах, вот бы и мне увидеть голубую жемчужину. Хотя бы на миг! Я бы вспоминала потом все время этот чудный сон, проснувшись в склизкой густой темноте, и образ ее скрашивал бы бесконечную тоску одиночества — песчинка искала в потоке света драгоценный шарик, но никак не могла его увидеть.

А дивный сон длился и длился. И лишь со временем песчинка поняла, что она сама и есть та жемчужина, которую с гордостью носят на себе люди.

То ли долгое отшельничество тому причиной, то ли преображенная  в драгоценность душа, но новоявленная красавица не возгордилась. Она по привычке продолжала называть себя песчинкой и всеми силами устремилась к выполнению данного себе когда-то слова дарить окружающему миру свет. Но теперь она могла добавить к нему сострадание и любовь, сумев преобразить в них испытанные в безнадежности мрака боль и страх. Жемчужина со щедрой радостью посылала в людские сердца дары, и была счастлива этим.